Atziņa-paziņa.

Svētā Ēģiptiešu Marija.

Преподобная Мария Египетская — одна   из самых великих святых за всю историю христианства. Не много подвижников удостоены особой чести семидневного поминовения в покаянное время Великого поста перед Пасхой. И среди них  только одна женщина — Преподобная Мария. Необычна её жизнь, необычен и путь её обращения к Богу, исключителен её духовный подвиг и его плоды. Её житие на Руси было одним из любимых домашних чтений, а во время Великого Поста оно ещё и целиком прочитывалось в Церкви. С чем это связано?  Судьба Марии Египетской — один из самых глубоких примеров покаяния и одновременно  напоминание о неиссякаемой любви Бога к человеку.

Слово мученика о Преподобной Марии

Великим постом слова об этой святой обязательно звучат в храмах. Как правило, говорится о её обращении от греха, о долгом покаянии в пустыни. Но одно слово о ней запоминается как-то особенно, оно сровни хорошему иконописному образу. Это проповедь Свмч. Серафима (Чичагова) «О призыве Божием». Наверное, не все знают об этом наставлении * , поскольку имя Преподобной Марии не вынесено в его заглавие, но посвящено оно большей частью этой святой. И вот, в нём есть строка, ёмкая и глубокая, передающая суть её истории  и одновременно позволяющая увидеть известное, как будто, в первый раз, уже не как цепочку событий, а как истинное чудо, совершённое Богом. Вот, что говорит Свмч. Серафим: «…по прошествии 47 лет старец-инок Зосима однажды встретил её в пустыне ночью, эту — из великих грешниц — великую праведницу…».

Обычно о преп. Марии говорят как о «помилованной» Богом, и это верно. Но так почувствовать и передать безмерность милосердия Божия удаётся не часто. Ведь что означают слова Свмч. Серафима, что увидел он? — Да то, что прошлого Преподобной Марии просто нет… Нет блудницы. Есть величайшая святая! Та, что вошла в рай вместе с девами.

В отношении греха «долгопомнящими» являются только человеческая душа и человеческое суждение. Божия мера  иная. Для Христа нет «оставивших Его» апостолов, нет «отрекшегося от Него» Петра, нет «сочувствовавшего избиению архидиакона Стефана» Павла, а есть лишь ученики и первоверховные апостолы Пётр и Павел. Истинное прощение, то, которому и научает нас Господь, бывает полным, навсегда изглаживающим то, что было вчера. Оно-то и делает возможным переход кающегося человека в иное состояние; переход, который может показаться «немыслимым», «слишком щедрым» и едва ли не «мифическим» для души скупящейся: из великих грешниц — великая праведница! «Да как так?! Ведь она…» или: «Ладно, пусть она — святая, но какой страшный пример, однако!»

Да не покажется всё это утрированием или сомнительным смещением акцентов. Однажды мне пришлось услышать в замечательной проповеди о моей святой слова неожиданные и, видимо, поспешные: «Сколько теперь в России таких, вот, «Марий Египетских»!» — «Сколько?» — хотелось спросить… Боль священника, принимающего сотни, если не тысячи исповедей и ещё больше переживающего за тех, кто так и не доходит до аналоя, была понятна. Это был прорвавшийся наружу «крик». Но дело-то как раз в том, что «Марий Египетских» нет…  Нет покаяния, способного вывести человека вот так, на сорок семь лет в пустыню за Иордан, поставить его на путь подвижнический, на путь крайней аскезы! И дело даже не в этом, а в том, что освятившаяся Мария,  которую преп. Зосима называет «сокровищем», благословение которой он почитает для себя великой радостью и которую он страшится… не увидеть ещё раз,  не может быть «типизирована» даже в малой мере как «пример для неподражания». Почему?  Именно потому, чтоуже нет её прошлого.

Что поражает в её житии?  Совершенное бесстрастие, с которым она «отдаёт» Богу при свидетельстве исповедающего её иерея свои грехи, сама её исповедь, обращённая и к нам.  (Христиане первых веков каялись открыто.) В ней нет ни малейшего оттенка самооправдания или, напротив, болезненности. Всё совершенно, до конца, «до дна» осознанно, оплакано и изжито…Она лишь снимает с души прошлые страсти, чуть не погубившие её, как «ветошь», которая… давно не властна над ней.

При этом её покаяние перед священником, то есть по правилам Церкви, не имеет ничего общего с равнодушием. Она ещё раз глубоко переживает события почти полувековой давности. И преподобный Зосима с трепетом принимал исповедь… от святой.

И так, через слово Свмч. Серафима (Чичагова), житие преп. Марии открывается как устроенное Богом дело спасения человека, начавшееся ещё до его обращения, помимо его воли, через внешне казалось бы «случайные», обстоятельства, приведшие заблудившуюся душу к подножию Креста Господня.

Красавица

…Иерусалим готовился к празднику Воздвижения Креста Господня. Множество паломников двигались по узким улочкам, чтобы приложиться к величайшей святыне — найденному царицей Еленой Кресту Спасителя. Но даже в этой пестроте обращала на себя внимание одна египтянка. Смуглая, гибкая, как лента, с быстрым взглядом и порывистыми движениями, она не походила на христианок. Во всём её облике чувствовалась горделивость. Она явно знала цену своей замечательной красоте.

Когда отворились ворота храма, египтянка из любопытства решила идти со всеми. После многих усилий она приблизилась к дверям храмового притвора. Со всех сторон от неё народ свободно проникал внутрь, она же оставалась на том же месте. Попытки встать в другой поток не принесли результата. Её попросту отбрасывало, как песчинку волной. Всякий раз, когда она после долгих усилий в изнеможении достигала порога храма, происходило движение, увлекавшее её далеко назад. Так продолжалось долгое время. Египтянка приуныла. Наконец, обессилев совершенно, она прислонилась к стене притвора. И здесь она вдруг ясно поняла, что всё произошедшее с ней не случайно: её не допускает Сам Господь. Чувство это было явным и таким острым, что от ужаса в ней заговорила совесть; будто вспышка озарила всю её жизнь.

Окольные пути

Подростком, едва сформировавшейся девушкой, она сбежала от родителей и за семнадцать лет ни разу не подумала обратиться назад. В той жизни всё было слишком «прозаично», новая же, хозяйкой которой она себя ощущала,  обещала свободу и счастье. Все эти годы её, как бич, гнала постыдная страсть.

Не корысть и не бедность заставляли её жить среди падших, а порок, подчинивший её волю совершенно. Поводом, началом ко всему послужила гордость от сознания своей молодости и редкой красоты. В Иерусалим её привело отнюдь не желание поклониться святым местам, и на корабль-то, плывший из Александрии, она попала случайно, не имея ни определённых планов, ни обязанностей, способных удержать человека на одном месте. Её привлекла возможность повеселиться там, где было множество молодых людей. Ни место, куда направлялось египетское судно, ни окружение паломников не остановили её. И только в эту минуту, в притворе, она впервые ужаснулась себе от того, что поняла: Бог её видит.

Изумлённая явным знаком Божия противления и сама увидевшая себя отнюдь не прекрасной, а, напротив, нечистой и недостойной, она заплакала всё сильнее и сильнее, до отчаяния. И тут взгляд её упал на икону Божией Матери.

«Покров» грешных

Как противоположность ей самой — с образа сияла кроткая, одухотворённая красота. Взгляд Девы Марии, живой, проникавший в душу и различавший её движения, поразил египтянку, а полуулыбка Матери Христа подала робкую надежду. И тогда она припала к Богородице, как к единственной, Кто, вопреки всему, непонятно, необъяснимо не гнушается ею… Несвязными, сбивчивыми были её слова, прерывавшиеся рыданиями. Она просила только об одном — не отвергать её до конца, если возможно, просить для неё прощения у Бога, помочь ей подняться, дать ещё время для искупления прошлой осквернённой жизни. Как мать умеет понять невнятный лепет ребёнка, так распознаёт Богоматерь движения в христианской душе.  А ещё через некоторое время, уже ясно почувствовав милость Богородицы, Её отзывчивость и святое заступление, египтянка уже не как «чужая», «отвергнутая», а как дитя, нашедшееся, наконец, и ободряемое родителями, свободно прошла сквозь множество народа и не склонилась, а упала возле Распятия на Голгофе. В эту минуту она скорее чувствовала, чем осознавала, что уже искуплена и прощена, что на этом самом месте Господь понёс все её грехи. Надо только отречься от прежней жизни и стать достойной Его, не предать и не забыть этого уже никогда…

Долго молилась она ещё перед иконой Богоматери, благодаря свою Заступницу и Поручительницу и обещая исправить жизнь, пока не услышала голос: «Если перейдёшь через Иордан, то найдёшь себе полное упокоение».

Уповая на помощь Богоматери, и всё ещё видя перед собой Её Лик, египтянка, не теряя молитвы, как нити, соединившей её с Небом, целый день без отдыха шла к Иордану. Случайный прохожий, увидев лицо, распухшее от слёз, подал ей три монеты, на которые она купила себе три хлеба. Помолившись в церкви Святого Пророка и Крестителя Господня Иоанна, умывшись в Иордане, она вернулась в храм, чтобы причаститься Святых Христовых Тайн. Сон на голой земле не показался ей утомительным. Чуть свет, отыскав брошенную лодку, она переправилась на другой берег. Перед ней была безлюдная пустыня. Затем она скрылась от человеческих глаз… Старое платье, да два с половиной хлеба в руках…

Преображение

Господь, выведший её из мира, устроил и то, что старец, монах Зосима, удалившийся на время Великого Поста в заиорданскую пустыню, стал изумлённым свидетелем её подвига. Скрытый «отшельник», тенью промелькнувший мимо него в пустыне, был чёрен от палящего солнца, неимоверно худ, волосы его были короткими, скатанными, как войлок и белыми, как снег. Завидев старца, пустынник бросился бежать и остановился лишь, вняв его мольбам. Попросив у монаха часть одежды, чтобы прикрыть тело, человек обратился к нему, назвав по имени… Никто не мог бы узнать в этом почти бесплотном существе, найденном отцом Зосимой, прежнюю красавицу-египтянку. И тогда-то старец выслушал самую поразительную в его жизни исповедь.

Он принимал её уже не от грешницы — многие годы покаяния и борьбы со страстями в безлюдной пустыне смыли и следы греха, — от души просвещённой, вошедшей в меру полноты Христовой и по смирению считавшей себя худшей из людей! Грех её был всегда перед нею. А между тем, научаемая Святым Духом неизвестная миру подвижница не только знала имя отца Зосимы, но и место, откуда он пришёл, знала и о нестроениях в его монастыре. Она без ошибок приводила слова Святого Писания и строки из псалмов, никогда не учившись грамоте. И, наконец, старец своими глазами увидел, как на молитве она приподнялась над землёй.

Ровно через год, как они условились, старец пришел к Иордану со Святыми Дарами, чтобы причастить её, и стал свидетелем чуда. Осенив воды реки крестным знамением, святая перешла к нему по реке с другого берега, как посуху, и, приняв Дары, удалилась вглубь пустыни. Повинуясь её просьбе, отец Зосима вновь пришёл на место их первой встречи через положенный срок и нашел её уже умершей. На твёрдой, как камень, земле было начертано имя Рабы Божией — Мария, и время упокоения — это был день её последнего земного причастия.

Отчаявшиеся, запутавшиеся в жизненных обстоятельствах люди прибегают к её молитвам. Её пример указывает условия спасения — искреннее сердечное покаяние, упование на помощь Господа и Богоматери и твёрдое решение положить предел греховной жизни. У икон Преподобной Марии Египетской обычно множество свечей. Сколько слабых, отверженных, презираемых человеческих душ обретает у её образа ясное понимание того, что Богу ненавистен только грех, и любой человек, отвратившийся от зла, становится дорогим чадом Божиим, о котором «на Небе больше радости», чем о не имеющем нужды в покаянии. Примирившись с Богом, душа вновь обретает утраченное достоинство и подобие Своему Создателю, а с ними мир и спасение.

Источник: http://www.pravmir.ru/maria-sokrovishhe-pustyni/#ixzz3VNuayBH4

Дармштадтские принцессы при русском Дворе.

Дармштадт, родина ландграфов, курфюрстов, а затем великих герцогов Гессенских и Рейнских, связан с Россией давними династическими узами. Четыре Гессен-Дармштадтские принцессы стали частью русской и немецкой истории — Наталья Алексеевна, первая жена великого князя Павла Петровича, впоследствии императора Павла I, Мария Александровна, супруга Александра II и мать Александра III, Елизавета Федоровна, супруга великого князя Сергея Александровича, и, наконец, Александра Федоровна, супруга Николая II. 

Две из них были коронованы, а Елизавета Федоровна, 150-летие которой отмечалось в прошлом году, канонизирована Церковью как преподобномученица.

Почему Дармштадт? Это случайность или все же в выборе этого небольшого города на германской «ярмарке невест» присутствовала некая закономерность? Думается, что справедливо и то, и другое, если, разумеется, отнести к разряду случайностей любовь с первого взгляда, лежавшую в основе (по крайней мере) трех из четырех гессен-дарм­штадтских браков наследников российского престола. Но были и соображения более фундаментальные. Со времен Петра I, покончившего с «кровной изоляцией» Романовых, в выборе невесты для наследника престола превалировали мотивы политической целесообразности. Если своего сына Алексея Петр женил на Софье-Шарлотте Брауншвейг-Вольфенбюттельской, сестре будущего германского императора Карла VI, то женихов для своих дочерей и племянниц он искал в северогерманских княжествах, продолжая политику овладения побережьем Балтики, начатую Северной войной.

Екатерина II отошла от петровской традиции использовать династические браки как средство усиления русского влияния вдоль побережья Балтики. Вектор ее политики был нацелен на юг — в направлении Черного моря, Крыма, Балкан, Константинополя. Возможно, поэтому обе супруги ее сына Павла Петровича, как и жены внуков — Александра и Константина, были выбраны Екатериной в княжествах Центральной и Южной Германии — Дармштадте, Вюртемберге, Бадене и Саксен-Кобурге. Играло свою роль и родство, в котором императрица находилась с королевскими домами Пруссии, Дании и Швеции.

Слева направо: Великая княгиня Наталья Алексеевна, императрица Мария Александровна, великая княгиня Елизавета Федоровна

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕЕВНА: ЗАЛОЖНИЦА ПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ

Выбор невесты для Павла Петровича, которому в 1773 г. исполнилось 19 лет («русское совершеннолетие»), Екатерина поручила датскому дипломату на русской службе барону Ассебургу. Задача непростая. И не только потому, что отношения императрицы с сыном, считавшим, что мать узурпировала по праву принадлежащий ему престол, никогда не отличались взаимным доверием. Дело в другом: 1773 год был, пожалуй, самым трудным в 34-летнем царствовании великой императрицы. Первый раздел Польши, Пугачевское восстание, продолжавшаяся пятый год война с Турцией, заключение мира с которой зависело от отношений с Пруссией и Австрией, ревниво следившими за военными успехами России. Из немецких принцесс, подходивших по возрасту для великого князя, внимание Екатерины остановилось было на Луизе Саксен-Кобургской, однако та отказалась переменить вероисповедание с лютеранского на православное. Принцесса Вюртембергская София-Доротея, впоследствии ставшая второй женой Павла, была еще ребенком — ей едва исполнилось 13 лет. Так очередь дошла до дочерей ланд­графа Гессен-Дармштадтского Людвига. Ландграф, служивший в австрийской армии, был ревностным протестантом, но жена его, Каролина-Луиза, прозванная за свои выдающиеся качества Великой ландграфиней, прекрасно поняла выгоду русского брака. Брачного союза между Гессен-Дармштадтом и Петербургом желал и прусский король Фридрих II, племянник которого, наследный принц Пруссии Фридрих-Вильгельм, был женат на старшей дочери ландграфа, Фредерике.

В середине июня 1773 г. Каролина с тремя дочерьми — Амалией, Вильгельминой и Луизой — прибыла в Петербург. Венчание наследника престола со второй дочерью, нареченной при переходе в православие Натальей Алексеевной, состоялось в сентябре того же года. На свадьбе присутствовали Дени Дидро и Фридрих-Мельхиор Гримм, состоявшие в многолетней переписке с Семирамидой Севера

Екатерина II

Екатерина связывала с дармштадтским браком и далеко идущие династические планы. Речь шла о создании семейного пакта государей Северной Европы — России, Пруссии, Дании и Швеции путем заключения браков дочерей ландграфа Гессенского с датским королем Христианом VII и братом шведского короля герцогом Карлом Зюдермандляндским. При Екатерине план семейного пакта, правда, осуществить не удалось.

Судьба Наталии Алексеевны сложилась трагично. Близко принимая к сердцу унизительное положение мужа, не допущенного Екатериной к государственным делам, она оказалась тесно замешанной в борьбу политических группировок, развернувшуюся у подножия русского престола. Ее репутацию погубил Андрей Разумовский, сын последнего гетмана Украины, настолько сблизившийся с великокняжеской четой, что жил на их половине в Зимнем дворце. 15 апреля 1776 г. Наталья Алексеевна скончалась родами. После ее смерти Екатерина показала сыну перехваченную интимную переписку Разумовского с великой княгиней…

МАРИЯ АЛЕКСАНДРОВНА: СУПРУГА ОСВОБОДИТЕЛЯ

Мария Александровна была и по характеру, и по отношению к политике полной противоположностью первой супруге Павла I. Александр II, будучи еще наследником престола, страстно влюбился в нее, когда в 1838 г. он посетил Дармштадт в ходе европейской поездки. Гессен-Дармштадтской принцессы даже не было в списке невест, одобренном его отцом, Николаем I. Александра Федоровна, супруга Николая I, настолько близко приняла к серд­цу двусмысленные обстоятельства ее рождения (с 1820 г. мать Марии Александровны принцесса Вильгельмина Баденская жила отдельно от своего супруга Людвига II, ее отцом считался эльзасец барон Август де Гранси), что сама ездила в Дармштадт познакомиться с невестой. Свадьба была сыграна 16 апреля 1841 г. Мария Александровна родила 8 детей, из них 5 сыновей, надолго решив проблему престолонаследия.

Быть женой царя-реформатора — нелегкий крест. Прожив до коронации 15 лет в николаевской России, Мария Александровна глубоко чувствовала необходимость перемен, сочувствовала освобождению крестьян, последовавшему 19 февраля 1861 г. Имея широкий круг друзей не только в придворных кругах, но и среди интеллектуальной элиты России (К. Ушинский, А. Тютчева, П. Кропоткин), она умела не афишировать свое несомненное влияние на супруга. Ее фрейлина, Анна Тютчева, дочь великого поэта, близкая к славянофилам, напрасно добивалась от нее в трагические дни конца Крымской войны хотя бы косвенного осуждения николаевских порядков, приведших Россию к военной катастрофе. «Она или святая, или деревянная», — в отчаянии записала Тютчева в своем дневнике. На самом деле Мария Александровна, как впоследствии и Елизавета Федоровна, обладала незаменимым качеством быть незаметной, полностью раствориться в муже, творить добро в тишине.

Свадебный рубль на бракосочетание наследника Александра Николаевича и Марии Александровны. 1841

Имя Марии Александровны в России крепко связано с историей дворянской благотворительности, корни которой имеют прямое отношение к традициям Дармштадта. В становлении духовного облика Марии Александровны, как и других Дармштадтских принцесс, особую роль сыграли две замечательные женщины, жившие в Гессене в XII–XIII веках — Хильдегард из Бингена, настоятельница монастыря в Рупертсберге, видевшая в христианской церкви место, где «лечатся народы», и св. Елизавета Тюрингская, основавшая первый госпиталь в Марбурге. В благотворительной деятельности Марии Александровны соединились социальное служение протестантизма и глубокая духовность православия. Первая председательница российского Общества Красного Креста, основанного Александром II после Крымской войны, она лично учредила в России 5 больниц, 8 богаделен, 36 приютов, 38 гимназий, 156 профессиональных училищ.

С исключительным достоинством вела себя Мария Александровна в трудных, порой критических обстоятельствах последних лет царствования Александра II. После рождения восьмого ребенка император завел вторую семью. Екатерина Долгорукова, родившая ему четырех детей, жила в Зимнем дворце этажом выше Марии Александровны. Через три месяца после смерти императрицы в 1880 г. она добилась от императора официального оформления брака. Только смерть Александра II от бомбы террориста 1 марта 1881 г. помешала осуществить план коронации светлейшей княгини Юрьевской.

После смерти Марии Александровны ее сыновья, включая императора Александра III, построили в память о ней храм св. Марии Магдалины в иерусалимской Гефсимании. Сейчас там русский женский монастырь, хранящий память о двух дармштадтских принцессах — Марии Александровне и Елизавете Федоровне, останки которой покоятся у правого клироса. Мария Александровна, воспринявшая всем сердцем православие, не канонизирована, но сестры молятся ей наравне с Елизаветой Федоровной. Они верят, что Мария Александровна отмолила мужа от шести покушений на его жизнь, седьмое, произошедшее после ее смерти, стало для него фатальным.

АЛЕКСАНДРА И ЕЛИЗАВЕТА: НАКАНУНЕ КАТАСТРОФЫ

Браки двух последних дармштадтских принцесс, Эллы и Алисы (будущих Елизаветы Федоровны и Александры Федоровны), с сыном и внуком Марии Александровны были осенены внутренним благородством этой незаурядной женщины. Венчание Елизаветы Федоровны и Сергея Александровича состоялось в апреле 1884 года, за 10 лет до замужества ее младшей сестры с цесаревичем Николаем, будущим императором Николаем II. Но знакомства обоих великих князей с дармштадтскими принцессами были как бы списаны с первой встречи их отца и деда с Марией Александровной в Дармштадте. Николай встретил Александру Федоровну на свадьбе ее старшей сестры Эллы. Александра Федоровна дала согласие на брак на свадьбе своего старшего брата Эрнста-Людвига и Виктории-Мелиты в апреле 1884 года в Кобурге. Ангелом-хранителем их браков, каждый из которых был по своему счастлив, стала Мария Александровна.

Николай II c семьей в Гессен-Дармштадте у родственников

Елизавета Федоровна и Александра Федоровна, глубоко привязанные друг к другу, прожили очень похожие, но одновременно и очень разные жизни. Обе старались в меру сил поддерживать и укреплять своих Мужей. Но если Сергей Александрович был убежденным консерватором-антилибералом, то Николай II был скорее жертвой исторических обстоятельств, чем монархом, способным направлять ход истории в эпоху глубокого кризиса.

Идеалом Елизаветы Федоровны в критических обстоятельствах, в которых оказалась Россия в период между двумя революциями, была Жанна д’Арк, соединившая глубокую духовность с готовностью к самопожертвованию во имя долга. В письме Николаю II от 29 октября 1916 г., написанном уже после убийства Распутина, Великая матушка, как ее называли в России, сравнивала себя с Орлеанской девой, говорившей со своим королем Карлом VII от имени Божьего. Для Александры Федоровны грустным примером для подражания, особенно в период с августа 1915 г., когда ей приходилось порой брать ответственность за принятие решений в семье на себя, была Мария-Антуанетта. Трагическая ситуация с болезнью цесаревича Алексея, внесшая понятный, но от этого не менее иррациональный акцент в ее поведение, мало что меняла по существу дела.

В 1902 г. Сергей Александрович и Елизавета Федоровна выступили против сближения императорской четы с оккультистом мэтром Филиппом из Лиона. Последующее неприятие Елизаветой Федоровной Распутина окончательно развело сестер. Они примирились только на последнюю в их жизни Пасху, когда императорская чета была уже в Екатеринбурге, а Елизавета Федоровна находилась на пути в Алапаевск.

Думается, что среди глубинных причин, определивших их судьбу, была и полнота восприятия Елизаветой Федоровной и Александрой Федоровной духа Православия. Известно, что Александра Федоровна дала согласие на переход в православную веру после десятилетних болезненных переживаний, буквально накануне помолвки, ускоренной приближавшейся кончиной Александра III. Елизавета Федоровна приняла православную веру глубоко осознанно, по собственной воле, через семь лет после замужества. Еще в 1888 году, во время поездки на Святую землю на освящение храма св. Марии Магдалины, в котором ей предстояло упокоится, Елизавета Федоровна чувствовала себя неловко, будучи лишена возможности причащаться из одной Чаши со своим супругом (в первое время она делала книксен перед православными иконами). Вряд ли преувеличением будет сказать, что путеводительницей Елизаветы Федоровны в Православии наряду с глубоко религиозным мужем была и Мария Александровна. В великокняжеском дворце хранилась великая святыня — мантия преподобного Серафима Саровского, переданная Сергею Александровичу после кончины его матери.

Елизавета Федоровна продолжила и традиции благотворительности, которой так активно занималась Мария Александровна. Елизаветинскую общину милосердия она открыла после Ходынской катастрофы в декабре 1896 г. Ее благотворительная деятельность охватывала всю Россию — от подмосковной резиденции великих князей в Ильинском и Усове до Екатеринбурга и Перми. Великим памятником Елизавете Федоровне стала Марфо-Мариинская обитель милосердия, в которой соединились идеалы почитаемой в Дармштадте св. Елизаветы Тюрингской и Елизаветы, матери Иоанна Крестителя, во имя которой она была наречена при принятии Православия.

Императрица Александра Федоровна не менее активно занималась благотворительностью. Под ее покровительством находились родильные приюты и «дома трудолюбия», многие из которых она, не надеясь на общественный отклик, учреждала собственными усилиями и на собственные средства. Так в Царском Селе появились «Школа нянь», а при ней приют для сирот на 50 кроватей, инвалидный дом на 200 человек, предназначенный для солдат-инвалидов. В Петербурге была учреждена Школа народного искусства. Во время Первой мировой войны Александра Федоровна и четыре великие княжны стали сестрами милосердия, а Зимний дворец превратился в госпиталь.

Елизавета Федоровна и великие княжны

Есть что-то промыслительное в том, что жизненные пути царственных мучеников трагически оборвались почти в один день — 17 и 18 июля 1918 г. — и совсем недалеко друг от друга — в Екатеринбурге и Алапаевске. Но посмертная судьба их оказалась разной. Великая княгиня Елизавета Феодоровна шагнула в бессмертие 4 февраля 1905 г., когда она сама собирала разворванные бомбой террориста части тела своего мужа, а затем посетила в тюрьме и простила его убийцу словами Евангелия — «ибо не ведают, что творят». В 1992 г. она и не покинувшая ее инокиня Варвара (Яковлева) были прославлены Русской Православной Церковью в сонме Новомучеников Российских.

Вера Глазунова. “Перед казнью. Великая княгиня Елизавета Федоровна, инокиня Варвара, члены императорской фамилии. Алапаевск, 1918 г.”

И последний штрих. В усыпальнице храма св. Марии Магдалины в Иерусалиме, где более 60 лет (до перенесения в подклети храма) покоились мощи Елизаветы Феодоровны, с августа 1988 г. находится прах еще одной Дармштадтской принцессы — Алисы Греческой, дочери Виктории Баттенбергской. Приняв Православие в Греции в 1920 г., Алиса, жена наследника греческого престола принца Андреа, всю жизнь подражавшая своей тетке Елизавете Федоровне, пыталась устроить в Греции общину диаконис по образцу Марфо-Мариинской обители. Но не смогла. Оказалось, что духовный подвиг Елизаветы Федоровны возможен только в России.

СПРАВКА 

В царствование Александра II идея Екатерины II о налаживании семейных связей Романовых с государями Северной Европы получила свое воплощение, причем через тот же Гессен-Дармштадтский дом. Старшая из дочерей герцога Людвига IV Гессенского, принцесса Виктория, была супругой принца Баттенбергского, маркиза Милфорд-Хэвен. Другая дочь герцога, Елизавета Федоровна, стала женой великого князя Сергея Александровича, третья — принцесса Ирена — женой Генриха-Альберта-Вильгельма Прусского, брата германского императора Вильгельма II. А младшая, Алиса, принявшая в православии имя Александры Федоровны, вышла замуж за Николая II.

***

Дармштадтские браки упрочили связи Романовых и с английским королевским домом, поскольку Людвиг IV, отец Александры Федоровны и Елизаветы Федоровны, был женат на Алисе, дочери королевы Виктории. Его старший сын, герцог Эрнст-Людвиг, был женат первым браком на Виктории-Мелите Саксен-Кобург-Готской, дочери герцога Эдинбургского и великой княжны Марии Александровны. После развода Виктория-Мелита вышла замуж за старшего сына великого князя Владимира Александровича Кирилла. После революции он эмигрировал во Францию, где в 1924 г. был провозглашен императором в изгнании, а Виктория-Мелита — соответственно императрицей Всероссийской.

Пётр Стегний

ФОМА

http://klin-demianovo.ru/http:/klin-demianovo.ru/analitika/98084/darmshtadtskie-printsessyi-pri-russkom-dvore/

Смотрите также: Судьба сестер Николая II. Великие Княгини Ольга Александровна и Ксения Александровна

Сердце не камень.

Dzimšandieniņa!

....laikam jau tomēr  tā  ir  svarīga diena, kad cilvēks nāk pasaulē. Kaut arī tas ir jau otrais etaps cilvēka mūžā. Pirmais etaps, izrādās bija mātes miesās...bet šo etapu  gan neatceros....

        

Lieldienas gaidot!

Esmu nolēmusi sev kārtējo reizi iemācīt pacietību. Šoreiz tie būs tamborēti kvadrātiņi ar ziedu motīviem. Man patīk ļoti iepirkties mazpilsētas veikalos. Nolēmu aizbraukt līdz Siguldai, un tur varbūt atrast manu mīļo piena balto toni. Un tiešām atradu!

Pa trīs dienām esmu notamborējusi 15 kvadrātiņus, bet esmu nolēmusi notamborēt 48 + 48+ 15+ 15+4, tātad kopā 130 kvadrātiņus, tieši tik daudz, cik nepieciešams manai jaunajai kleitai. Ja varu dienā notamborēt vidēji 5 kvadrātiņus, tas nozīmē, ka man nepieciešamas 26 dienas, lai tiktu pie jaunas kleitas, Tātad sākot ar rītdienu, vēl ir palikušas 23 dienas. Ļoti jauki! Un tātad uz Lieldienām mana kleita būs gatava! Pa šo laiku arī domāju sevi izglītot garīgajās zinātnēs, klausoties garīgās akadēmijas dažādu lekciju kursus!