ЖИТИЕ ПРП. МАРИИ ЕГИПЕТСКОЙ ДЛЯ ДЕТЕЙ

Племя сарацин-кочевников в пятом веке было настоящим бичом Божиим для христиан Палестины. Их летучие отряды внезапно налетали на селения, грабили, жгли, убивали и так же быстро исчезали в пустыне, словно это были привидения, а не люди.

Сторож на дозорной вышке большого селения заметил вдалеке облачко пыли. Пока он размышлял, что бы это могло быть, облачко росло. Когда сторож увидел в облачке мелькавшие, как короткие молнии, сабли, он забил тревогу, но было поздно. Разбойники влетели в село, врывались в дома, поджигали кровли и полосовали саблями направо и налево.

Вскоре там, где недавно было цветущее селение, дымились пепелища и всюду валялись трупы мужчин, пытавшихся защитить свои семьи.

На пороге одного дома плакал мальчик Зосима. Злодеи убили его родителей. Соседи, сами еле сводившие концы с концами, не могли взять мальчика к себе и отвели его в монастырь. Сострадательный отец настоятель с любовью принял сироту и через какое-то время постриг в монахи. В молитвенных подвигах прошло пятьдесят лет. Мальчик превратился в седовласого старца, постника и молитвенника. Из близлежащих сел и из дальних городов приходили к нему люди за духовным советом.

Лукавый дух долгие годы искушал старца помыслами и соблазнами, пытаясь свести его с молитвенного пути, но отбегал, побежденный. Вкушал ли Зосима пищу, трудился ли на монастырском послушании, в сердце его не умолкала Иисусова молитва, неизменно он пребывал кротким и смиренным.

Но дух зла настойчив и хитер, всевозможные уловки изобретает он, чтобы проникнуть в человеческую душу. Использует малейшую промашку, чтобы свить в душе человека гнездо.

Не отступал дух от Зосимы и чуть не добился успеха.

Завершив иноческое правило, Зосима задумался о себе ночью в келье.

— Есть ли на земле инок, — неосторожно размечтался он, — подобный мне, такой же молитвенник и постник? Сыщется ли человек, который превзошел бы меня в иноческих подвигах?

Сам того не чуя, Зосима искусился грехом гордыни.

Прп. Зосима. Рисунок Анны Кудиновой и Дарьи Шабалиной. Издание Сретенского монастыря, М. 2005.

На помощь Своему избраннику пришел Господь. Еще не окончил Зосима своих горделивых мечтаний, как явился к нему посланный Господом Ангел.

— Зосима, — сказал Ангел затрепетавшему иноку, — ты усердно и доблестно исполняешь свой подвиг. Но есть подвиги гораздо труднее пройденных тобой. Ступай в монастырь, лежащий при реке Иордан, там ты убедишься в справедливости моих слов.

Не смея ослушаться Ангела, Зосима простился с братией родного ему монастыря, и через четыре дня пути перед ним заблестели воды святой реки. Игумен Иорданского монастыря радушно встретил славного Зосиму, отвел ему светлую келью, часто приходил к нему побеседовать о спасении души, о молитвенном подвиге.

В этом монастыре был примечательный обычай. В первую неделю Великого поста за литургией все иноки причащались Святых Христовых Тайн, вкушали немного пищи, затем снова собирались в церкви и после продолжительной коленопреклоненной молитвы выходили за ворота обители с небольшим запасом хлеба и воды. Переправившись за Иордан, они расходились в разные стороны, чтобы в пустынном одиночестве провести Великий пост. Возвратившись в монастырь за неделю до Воскресения Христова, никто из иноков не расспрашивал друг друга, как он провел время в пустыне и чем занимался.

Старец Зосима, как и все иноки, блуждал по пустыне, молясь и предаваясь богомыслию.

К концу третьей недели одиноких странствий Зосима утомился. В прежней обители у него была крыша над головой, а здесь днем палит солнце, ночью где-то вблизи рычит лев и заливисто, пронзительно хохочут шакалы. А то, случается, налетит песчаная буря, ветер швырнет в лицо сухую горсть песка, точно тысячи мелких иголок вопьются в кожу. Томительные часы лежишь на земле, закутавшись до макушки в плащ, пока не уймется буря. Над головой свистит и завывает ветер, а на зубах скрипит песок.

Тягостен с непривычки показался Зосиме этот молитвенный подвиг. Стал он считать дни, оставшиеся до возвращения в монастырь, и даже подумывал, не вернуться ли туда прежде срока. Одно происшествие образумило его.

Чтобы отогнать малодушные помыслы, Зосима пел молитвы шестого часа. Вдруг он вздрогнул: на песке рядом с его тенью четко отпечаталась еще одна человеческая тень. «Должно быть, бесовское наваждение», — подумал старец, еще громче читая молитвы. Но тень не исчезала. Зосима обернулся и невольно попятился. Перед ним стоял человек. Вернее, существо, похожее на человека. Кожа его была темно-коричневого, даже черного, как подгоревший пирог, цвета. Седые, косматые волосы длинными прядями закрывали его грудь и плечи. Человек был голый, ни клочка одежды не было на нем. И все же это был человек.

Глаза, живые человеческие глаза внимательно и чутко смотрели на Зосиму. Не встретив за много дней скитаний по пустыне ни одной человеческой души, Зосима радостно шагнул к диковинному незнакомцу. Но тот проворно отбежал от него подальше.

— Постой, — крикнул Зосима, — не убегай от меня. Остановись. Подойди ближе и скажи: кто ты?

— Я не могу подойти к тебе, — отвечал незнакомец, — ведь я женщина. Дай мне что-нибудь из твоей одежды.

Зосима бросил ей свой заплатанный плащ, женщина закуталась в него и подошла к старцу.

— Благослови меня, — попросил он ее.

— Нет, авва Зосима, — сказала женщина, — благословлять можешь только ты, ведь ты священник, а не я.

Преподобный Зосима не верил своим ушам: как эта женщина, которую он видит впервые, знает его имя и сан. Должно быть, она прозорливая, святая.

— Нет, духовная мать, — возразил Зосима, — я должен смиренно просить у тебя благословения, ибо вижу, что ты человек праведный, на тебе почивает благодать Божия.

Уступая просьбам Зосимы, женщина благословила его и спросила:

— Скажи, как нынче живут христиане и святая Церковь?

— Молитвами святых угодников, — отвечал Зосима, — Церковь благополучна, и слово Божие проповедуется по всей земле невозбранно. А теперь давай помолимся Господу за весь мир и за нас, грешных.

Мариино стояние. Рисунок Анны Кудиновой и Дарьи Шабалиной. Издание Сретенского монастыря, М. 2005.

Женщина повернулась на восток, беззвучно шепча слова молитвы. Молился и Зосима. Вдруг колени его подкосились, и он упал на песок: пустынная праведница оторвалась от земли на целый локоть и стояла на воздухе, словно на каком-то твердом возвышении.

Боже мой, ужаснулся Зосима, ведь это дух, призрак, а я просил у него благословения.

— Напрасно ты смущаешься, отче, — закончив молиться, сказала женщина и подала старцу руку, помогая ему подняться. — Я не призрак. Ты чувствуешь, что рука моя подобна твоей, она из плоти и крови.

Зосима долго молчал, ошеломленный увиденным, и стал настойчиво умолять женщину рассказать ему о себе: кто она, откуда, как оказалась здесь?

— Я не сойду с места, пока не узнаю о твоей жизни. Поверь, мать, я гордился своими подвигами, но они — ничто в сравнении с твоими трудами. Расскажи, поведай мне о себе.

— Что же я могу рассказать тебе? — вздохнула женщина. — Я большая грешница. Я столько зла принесла в мир, посеяла так много семян порока, что и двух жизней не хватит, чтобы отмолить их. Нет, не о чем мне рассказать тебе.

Зосима видел, что в душе женщины живет чувство неподдельного смирения, и продолжал умолять ее. Наконец, женщина согласилась.

— Мне больно рассказывать про свою прошлую, постыдную жизнь, — начала она. — Но я обнажу перед тобой свою душу. Когда ты все узнаешь обо мне, не погнушайся мною, помолись, чтобы я смогла получить милость в день Страшного Суда.

Слушая бесхитростный рассказ пустынницы, скорбел и печалился старец Зосима. Как рано, оказывается, грех может поработить человека и так опутать его тенетами пагубных привычек, что человек поистине находится у греха в плену.

Зосима, ребенком помещенный в монастырь, не знал многих соблазнов мирской жизни, а его собеседница родилась в Египте в небольшом селении и жила там до совершеннолетия. Родители обожали дочурку, мечтали воспитать из нее добронравную, достойную женщину. От проходивших через селение купцов девочка услыхала о богатом и красивом городе Александрии. Он так велик, что его не обойти за неделю; он так богат, что купцы со всего света съезжаются в него, а жить в нем настолько легко, что любой человек, если он не последний тупица, запросто найдет там себе занятие по душе. Слова купцов запали в сердце девочки.

— Неужели я родилась для того, — подумала она, — чтобы красота моя увяла в деревенском захолустье, в этой скучной, глухой дыре? Разве справедливо, когда одни люди получают наслаждения в Александрии, а я осуждена прозябать в неизвестности, всю жизнь возиться с овцами, курами, да прясть шерсть? С того дня все мысли ее были связаны с Александрией. В воображении город представал перед ней прекрасным, сказочным замком, и она любила хвастаться перед подружками, что имя ее прогремит в Александрии.

Поучения отца и матери мечтательница пропускала мимо ушей, стала огрызаться, грубить родителям, и в двенадцать лет она ночью сбежала из дома.

Александрия и в самом деле была велика, богата и красива, и абсолютно равнодушна к провинциалке. Проголодавшись, девочка просила поесть, но пирожники и хлебопеки оплеухами прогоняли ее от своих лотков. Чтобы не помереть с голоду, она предалась пороку и быстро полюбила такую жизнь: днем спать, а ночью прожигать свою жизнь на пирах. Имя ее действительно стало известно всей Александрии, но это была не добрая, а позорная слава распутницы и блудницы.

— Когда мне исполнилось семнадцать лет, — рассказывала подвижница Зосиме, — на набережной, возле знаменитого маяка я встретила толпу народа. «Куда вы идете?» — спросила я. — «На корабль, отправляющийся в Иерусалим на праздник Воздвижения Честного и Животворящего Креста», ответили мне. Отправилась с ними и я. На корабле я нашла разгульную компанию. Ничуть не задумываясь, в какой город плывет судно, мы, упиваясь вином и возбуждая себя непристойными песнями, беззаботно проводили время. И даже, прибыв в святой город, все дни до Воздвижения я провела не в посте и молитве, а в самом грязном разгуле.

В день праздника я вместе со всеми богомольцами, как ни в чем не бывало, пошла в церковь и… не смогла переступить порога. Я сердилась, злилась, но передо мной стояла невидимая преграда, не позволявшая мне войти в храм. Прячась за людей, пригнувшись, я хотела тайком прошмыгнуть в дом молитвы, но незримая стена отсекла меня от шагавшего впереди меня богомольца.

Понапрасну измучав себя, я вышла на паперть и в изнеможении прислонилась к стене. А мимо меня в церковные врата шли и шли люди.

Прп. Мария Египетская. Рисунок Анны Кудиновой и Дарьи Шабалиной. Издание Сретенского монастыря, М. 2005.

— До чего же ты дожила, — сказала я себе самой. — В день Страшного Суда отделят от зерна мякину, чтоб сжечь ее, а ты уже сейчас отделена от всех, ты уже сейчас никому не годный сор. Ты изменила обетам святого крещения, своими грехами ты каждый день распинаешь Христа. Ты уподобилась псам, которым запрещено входить в храм.

На стене паперти висела икона Богородицы.

— Пресвятая Владычица, — вспомнив себя невинной, чистой девочкой, молилась я. — Повели, чтобы я могла войти в церковь и увидеть Честное Древо, на котором был распят Твой Сын. Я более не оскверню мое тело блудом и пойду туда, куда Ты укажешь!

В тот же миг я почувствовала необычайную легкость во всем теле и свободно вошла в храм. Когда я приблизилась к Честному Кресту, слезы раскаяния и умиления хлынули из моих глаз.

Покидая храм, я вновь остановилась перед иконой Богородицы.

— Благодарю тебя, всемилостивая Владычица, — сказала я, — что Ты сжалилась надо мной. Теперь наставь меня на путь покаяния.

— Мария, — источился от иконы струящийся голос, — ступай за Иордан, там ты найдешь свое полное успокоение.

Я вышла из храма. На дороге кто-то сунул мне в руку три медных монетки, на которые я в ближайшей лавке купила три хлебца.

Достигнув на другой день реки Иордан, я омылась в ней, причастилась в церкви Иоанна Предтечи Святых Христовых Тайн и удалилась в пустыню, где и обитаю до сего дня. Сорок семь лет назад я оставила Иерусалим.

— Что же ты ела в эти годы?

— Хлебы, которые я купила, понемногу высохли и обратились в камень, их я и вкушала семнадцать лет, а потом питалась травами. Но чаще всего словом Божиим, ибо не хлебом единым будет жив человек (Мф. 4, 4). Одежда на мне истлела, летом я жестоко страдала от зноя, а зимой тряслась от холода. Не раз я падала, словно бездыханная, на землю, претерпевая муки.

Но страшней мук голода, страданий телесных были муки душевные. Воспоминания о прежней распутной жизни так истязали меня, что я боролась с ними, как с лютыми зверями. Собираясь съесть несколько крох окаменевшего хлеба, я вспоминала фрукты, мясные блюда, всевозможные лакомства, которыми я насыщала свое чрево. Раздобыв где-нибудь воды, я думала о вине, которого некогда пила вдоволь. Эти воспоминания сводили меня с ума. В памяти моей вставали картины моих греховных похождений, сцены распутства восставали передо мной, как живые. В прежние годы я услаждалась этими воспоминаниями, но теперь они ранили мою душу, как шипы терновника. Вновь и вновь я взывала к Господу, дабы простил Он меня, принял мое покаяние. А сейчас мы должны расстаться. Никому не рассказывай обо мне, пока Господь не призовет меня к Себе. Мы встретимся с тобой снова через год. Принеси с собой Святых Христовых Тайн. А теперь иди с миром.

Святая подвижница на прощание поклонилась Зосиме. Долго старец смотрел ей вслед, затем поцеловал то место, где она стояла, и отправился в свою обитель.

По дороге он со стыдом припоминал свои былые, горделивые мысли о себе. «Ты превозносился перед самим собой, невесть что мнил о себе, — думал Зосима. — А Господь преподал тебе урок, показав смиренную святую подвижницу, которая не гордится собой и ничуть не сожалеет, что никто в мире не знает о ней».

Прп. Зосима причащает прп. Марию Египетскую. Рисунок Анны Кудиновой и Дарьи Шабалиной. Издание Сретенского монастыря, М. 2005.

Год пролетел, как один день. Снова приблизилось Светлое Христово Воскресение. В Великий Четверг Зосима, взяв малую чашу со Святыми Тайнами, отправился знакомым путем к Иордану.

Поджидая святую угодницу, Зосима смотрел на разлившийся Иордан и думал, как же она переправится через реку. На берегу нет ни лодки, ни плота.

Наступила ночь, на небо вышла яркая луна. В ее свете Зосима увидел пустынницу, подошедшую к берегу. Она осенила реку крестным знамением, ступила на серебристую лунную дорожку, пересекавшую водную гладь, и как по земле, перешла по ней Иордан.

Созерцая это чудо, Зосима в молчаливой молитве восторженно благодарил Господа, еще раз показавшего ему, насколько он далек от совершенства.

Святая пустынница попросила Зосиму прочесть Символ веры, после чего причастилась Христовых Тайн, и со слезами воскликнула:

— Ныне отпущаеши рабу твою, Владыко, по глаголу Твоему с миром…

— Отче, — сказала святая Зосиме, — исполни еще одно мое желание. Нынче ступай в монастырь, а на следующий год приходи, чтобы снова увидеть меня, — так хочет Бог.

— Как бы я хотел, — сказал старец, вздохнув, — видеть тебя не через год, а каждый день. Видеть и слушать слова, которыми через тебя поистине вещает Святой Дух.

Прошел еще год. Зосима торопливо шагал по пустыне — так ему хотелось скорее увидеть святую угодницу. Вот ручей, у которого беседовали они. Еще издали он заметил лежащее на песке тело. Это была пустынница. Руки усопшей были сложены крестообразно на груди, глаза закрыты, но лицо светло и красиво той красотой, какой Господь удостаивает только святых. Припав к ногам усопшей, Зосима оросил их слезами.

В изголовье умершей старец прочел сделанную на песке надпись: «Погреби здесь, авва Зосима, тело смиренной Марии».

Так завершила свой земной путь великая святая Православной Церкви — преподобная Мария Египетская.

Со слезами и молитвой похоронил ее старец и возвратился в монастырь. Там рассказал он братии о ее подвигах.

Из жития преподобной Марии мы видим, что нет такого греха, который нельзя было бы искупить чистосердечным покаянием. Если мы сумеем одолеть наши порочные наклонности, то этим духовным подвигом мы так же верно угодим Богу, как угодила Ему святая Мария Египетская.

Роман Балакшин

14 ноября 2005 года

Послушай!

https://soundcloud.com/nebruks/augustin_o_predopredelenii

Дармштадтские принцессы при русском Дворе.

Дармштадт, родина ландграфов, курфюрстов, а затем великих герцогов Гессенских и Рейнских, связан с Россией давними династическими узами. Четыре Гессен-Дармштадтские принцессы стали частью русской и немецкой истории — Наталья Алексеевна, первая жена великого князя Павла Петровича, впоследствии императора Павла I, Мария Александровна, супруга Александра II и мать Александра III, Елизавета Федоровна, супруга великого князя Сергея Александровича, и, наконец, Александра Федоровна, супруга Николая II. 

Две из них были коронованы, а Елизавета Федоровна, 150-летие которой отмечалось в прошлом году, канонизирована Церковью как преподобномученица.

Почему Дармштадт? Это случайность или все же в выборе этого небольшого города на германской «ярмарке невест» присутствовала некая закономерность? Думается, что справедливо и то, и другое, если, разумеется, отнести к разряду случайностей любовь с первого взгляда, лежавшую в основе (по крайней мере) трех из четырех гессен-дарм­штадтских браков наследников российского престола. Но были и соображения более фундаментальные. Со времен Петра I, покончившего с «кровной изоляцией» Романовых, в выборе невесты для наследника престола превалировали мотивы политической целесообразности. Если своего сына Алексея Петр женил на Софье-Шарлотте Брауншвейг-Вольфенбюттельской, сестре будущего германского императора Карла VI, то женихов для своих дочерей и племянниц он искал в северогерманских княжествах, продолжая политику овладения побережьем Балтики, начатую Северной войной.

Екатерина II отошла от петровской традиции использовать династические браки как средство усиления русского влияния вдоль побережья Балтики. Вектор ее политики был нацелен на юг — в направлении Черного моря, Крыма, Балкан, Константинополя. Возможно, поэтому обе супруги ее сына Павла Петровича, как и жены внуков — Александра и Константина, были выбраны Екатериной в княжествах Центральной и Южной Германии — Дармштадте, Вюртемберге, Бадене и Саксен-Кобурге. Играло свою роль и родство, в котором императрица находилась с королевскими домами Пруссии, Дании и Швеции.

Слева направо: Великая княгиня Наталья Алексеевна, императрица Мария Александровна, великая княгиня Елизавета Федоровна

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕЕВНА: ЗАЛОЖНИЦА ПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ

Выбор невесты для Павла Петровича, которому в 1773 г. исполнилось 19 лет («русское совершеннолетие»), Екатерина поручила датскому дипломату на русской службе барону Ассебургу. Задача непростая. И не только потому, что отношения императрицы с сыном, считавшим, что мать узурпировала по праву принадлежащий ему престол, никогда не отличались взаимным доверием. Дело в другом: 1773 год был, пожалуй, самым трудным в 34-летнем царствовании великой императрицы. Первый раздел Польши, Пугачевское восстание, продолжавшаяся пятый год война с Турцией, заключение мира с которой зависело от отношений с Пруссией и Австрией, ревниво следившими за военными успехами России. Из немецких принцесс, подходивших по возрасту для великого князя, внимание Екатерины остановилось было на Луизе Саксен-Кобургской, однако та отказалась переменить вероисповедание с лютеранского на православное. Принцесса Вюртембергская София-Доротея, впоследствии ставшая второй женой Павла, была еще ребенком — ей едва исполнилось 13 лет. Так очередь дошла до дочерей ланд­графа Гессен-Дармштадтского Людвига. Ландграф, служивший в австрийской армии, был ревностным протестантом, но жена его, Каролина-Луиза, прозванная за свои выдающиеся качества Великой ландграфиней, прекрасно поняла выгоду русского брака. Брачного союза между Гессен-Дармштадтом и Петербургом желал и прусский король Фридрих II, племянник которого, наследный принц Пруссии Фридрих-Вильгельм, был женат на старшей дочери ландграфа, Фредерике.

В середине июня 1773 г. Каролина с тремя дочерьми — Амалией, Вильгельминой и Луизой — прибыла в Петербург. Венчание наследника престола со второй дочерью, нареченной при переходе в православие Натальей Алексеевной, состоялось в сентябре того же года. На свадьбе присутствовали Дени Дидро и Фридрих-Мельхиор Гримм, состоявшие в многолетней переписке с Семирамидой Севера

Екатерина II

Екатерина связывала с дармштадтским браком и далеко идущие династические планы. Речь шла о создании семейного пакта государей Северной Европы — России, Пруссии, Дании и Швеции путем заключения браков дочерей ландграфа Гессенского с датским королем Христианом VII и братом шведского короля герцогом Карлом Зюдермандляндским. При Екатерине план семейного пакта, правда, осуществить не удалось.

Судьба Наталии Алексеевны сложилась трагично. Близко принимая к сердцу унизительное положение мужа, не допущенного Екатериной к государственным делам, она оказалась тесно замешанной в борьбу политических группировок, развернувшуюся у подножия русского престола. Ее репутацию погубил Андрей Разумовский, сын последнего гетмана Украины, настолько сблизившийся с великокняжеской четой, что жил на их половине в Зимнем дворце. 15 апреля 1776 г. Наталья Алексеевна скончалась родами. После ее смерти Екатерина показала сыну перехваченную интимную переписку Разумовского с великой княгиней…

МАРИЯ АЛЕКСАНДРОВНА: СУПРУГА ОСВОБОДИТЕЛЯ

Мария Александровна была и по характеру, и по отношению к политике полной противоположностью первой супруге Павла I. Александр II, будучи еще наследником престола, страстно влюбился в нее, когда в 1838 г. он посетил Дармштадт в ходе европейской поездки. Гессен-Дармштадтской принцессы даже не было в списке невест, одобренном его отцом, Николаем I. Александра Федоровна, супруга Николая I, настолько близко приняла к серд­цу двусмысленные обстоятельства ее рождения (с 1820 г. мать Марии Александровны принцесса Вильгельмина Баденская жила отдельно от своего супруга Людвига II, ее отцом считался эльзасец барон Август де Гранси), что сама ездила в Дармштадт познакомиться с невестой. Свадьба была сыграна 16 апреля 1841 г. Мария Александровна родила 8 детей, из них 5 сыновей, надолго решив проблему престолонаследия.

Быть женой царя-реформатора — нелегкий крест. Прожив до коронации 15 лет в николаевской России, Мария Александровна глубоко чувствовала необходимость перемен, сочувствовала освобождению крестьян, последовавшему 19 февраля 1861 г. Имея широкий круг друзей не только в придворных кругах, но и среди интеллектуальной элиты России (К. Ушинский, А. Тютчева, П. Кропоткин), она умела не афишировать свое несомненное влияние на супруга. Ее фрейлина, Анна Тютчева, дочь великого поэта, близкая к славянофилам, напрасно добивалась от нее в трагические дни конца Крымской войны хотя бы косвенного осуждения николаевских порядков, приведших Россию к военной катастрофе. «Она или святая, или деревянная», — в отчаянии записала Тютчева в своем дневнике. На самом деле Мария Александровна, как впоследствии и Елизавета Федоровна, обладала незаменимым качеством быть незаметной, полностью раствориться в муже, творить добро в тишине.

Свадебный рубль на бракосочетание наследника Александра Николаевича и Марии Александровны. 1841

Имя Марии Александровны в России крепко связано с историей дворянской благотворительности, корни которой имеют прямое отношение к традициям Дармштадта. В становлении духовного облика Марии Александровны, как и других Дармштадтских принцесс, особую роль сыграли две замечательные женщины, жившие в Гессене в XII–XIII веках — Хильдегард из Бингена, настоятельница монастыря в Рупертсберге, видевшая в христианской церкви место, где «лечатся народы», и св. Елизавета Тюрингская, основавшая первый госпиталь в Марбурге. В благотворительной деятельности Марии Александровны соединились социальное служение протестантизма и глубокая духовность православия. Первая председательница российского Общества Красного Креста, основанного Александром II после Крымской войны, она лично учредила в России 5 больниц, 8 богаделен, 36 приютов, 38 гимназий, 156 профессиональных училищ.

С исключительным достоинством вела себя Мария Александровна в трудных, порой критических обстоятельствах последних лет царствования Александра II. После рождения восьмого ребенка император завел вторую семью. Екатерина Долгорукова, родившая ему четырех детей, жила в Зимнем дворце этажом выше Марии Александровны. Через три месяца после смерти императрицы в 1880 г. она добилась от императора официального оформления брака. Только смерть Александра II от бомбы террориста 1 марта 1881 г. помешала осуществить план коронации светлейшей княгини Юрьевской.

После смерти Марии Александровны ее сыновья, включая императора Александра III, построили в память о ней храм св. Марии Магдалины в иерусалимской Гефсимании. Сейчас там русский женский монастырь, хранящий память о двух дармштадтских принцессах — Марии Александровне и Елизавете Федоровне, останки которой покоятся у правого клироса. Мария Александровна, воспринявшая всем сердцем православие, не канонизирована, но сестры молятся ей наравне с Елизаветой Федоровной. Они верят, что Мария Александровна отмолила мужа от шести покушений на его жизнь, седьмое, произошедшее после ее смерти, стало для него фатальным.

АЛЕКСАНДРА И ЕЛИЗАВЕТА: НАКАНУНЕ КАТАСТРОФЫ

Браки двух последних дармштадтских принцесс, Эллы и Алисы (будущих Елизаветы Федоровны и Александры Федоровны), с сыном и внуком Марии Александровны были осенены внутренним благородством этой незаурядной женщины. Венчание Елизаветы Федоровны и Сергея Александровича состоялось в апреле 1884 года, за 10 лет до замужества ее младшей сестры с цесаревичем Николаем, будущим императором Николаем II. Но знакомства обоих великих князей с дармштадтскими принцессами были как бы списаны с первой встречи их отца и деда с Марией Александровной в Дармштадте. Николай встретил Александру Федоровну на свадьбе ее старшей сестры Эллы. Александра Федоровна дала согласие на брак на свадьбе своего старшего брата Эрнста-Людвига и Виктории-Мелиты в апреле 1884 года в Кобурге. Ангелом-хранителем их браков, каждый из которых был по своему счастлив, стала Мария Александровна.

Николай II c семьей в Гессен-Дармштадте у родственников

Елизавета Федоровна и Александра Федоровна, глубоко привязанные друг к другу, прожили очень похожие, но одновременно и очень разные жизни. Обе старались в меру сил поддерживать и укреплять своих Мужей. Но если Сергей Александрович был убежденным консерватором-антилибералом, то Николай II был скорее жертвой исторических обстоятельств, чем монархом, способным направлять ход истории в эпоху глубокого кризиса.

Идеалом Елизаветы Федоровны в критических обстоятельствах, в которых оказалась Россия в период между двумя революциями, была Жанна д’Арк, соединившая глубокую духовность с готовностью к самопожертвованию во имя долга. В письме Николаю II от 29 октября 1916 г., написанном уже после убийства Распутина, Великая матушка, как ее называли в России, сравнивала себя с Орлеанской девой, говорившей со своим королем Карлом VII от имени Божьего. Для Александры Федоровны грустным примером для подражания, особенно в период с августа 1915 г., когда ей приходилось порой брать ответственность за принятие решений в семье на себя, была Мария-Антуанетта. Трагическая ситуация с болезнью цесаревича Алексея, внесшая понятный, но от этого не менее иррациональный акцент в ее поведение, мало что меняла по существу дела.

В 1902 г. Сергей Александрович и Елизавета Федоровна выступили против сближения императорской четы с оккультистом мэтром Филиппом из Лиона. Последующее неприятие Елизаветой Федоровной Распутина окончательно развело сестер. Они примирились только на последнюю в их жизни Пасху, когда императорская чета была уже в Екатеринбурге, а Елизавета Федоровна находилась на пути в Алапаевск.

Думается, что среди глубинных причин, определивших их судьбу, была и полнота восприятия Елизаветой Федоровной и Александрой Федоровной духа Православия. Известно, что Александра Федоровна дала согласие на переход в православную веру после десятилетних болезненных переживаний, буквально накануне помолвки, ускоренной приближавшейся кончиной Александра III. Елизавета Федоровна приняла православную веру глубоко осознанно, по собственной воле, через семь лет после замужества. Еще в 1888 году, во время поездки на Святую землю на освящение храма св. Марии Магдалины, в котором ей предстояло упокоится, Елизавета Федоровна чувствовала себя неловко, будучи лишена возможности причащаться из одной Чаши со своим супругом (в первое время она делала книксен перед православными иконами). Вряд ли преувеличением будет сказать, что путеводительницей Елизаветы Федоровны в Православии наряду с глубоко религиозным мужем была и Мария Александровна. В великокняжеском дворце хранилась великая святыня — мантия преподобного Серафима Саровского, переданная Сергею Александровичу после кончины его матери.

Елизавета Федоровна продолжила и традиции благотворительности, которой так активно занималась Мария Александровна. Елизаветинскую общину милосердия она открыла после Ходынской катастрофы в декабре 1896 г. Ее благотворительная деятельность охватывала всю Россию — от подмосковной резиденции великих князей в Ильинском и Усове до Екатеринбурга и Перми. Великим памятником Елизавете Федоровне стала Марфо-Мариинская обитель милосердия, в которой соединились идеалы почитаемой в Дармштадте св. Елизаветы Тюрингской и Елизаветы, матери Иоанна Крестителя, во имя которой она была наречена при принятии Православия.

Императрица Александра Федоровна не менее активно занималась благотворительностью. Под ее покровительством находились родильные приюты и «дома трудолюбия», многие из которых она, не надеясь на общественный отклик, учреждала собственными усилиями и на собственные средства. Так в Царском Селе появились «Школа нянь», а при ней приют для сирот на 50 кроватей, инвалидный дом на 200 человек, предназначенный для солдат-инвалидов. В Петербурге была учреждена Школа народного искусства. Во время Первой мировой войны Александра Федоровна и четыре великие княжны стали сестрами милосердия, а Зимний дворец превратился в госпиталь.

Елизавета Федоровна и великие княжны

Есть что-то промыслительное в том, что жизненные пути царственных мучеников трагически оборвались почти в один день — 17 и 18 июля 1918 г. — и совсем недалеко друг от друга — в Екатеринбурге и Алапаевске. Но посмертная судьба их оказалась разной. Великая княгиня Елизавета Феодоровна шагнула в бессмертие 4 февраля 1905 г., когда она сама собирала разворванные бомбой террориста части тела своего мужа, а затем посетила в тюрьме и простила его убийцу словами Евангелия — «ибо не ведают, что творят». В 1992 г. она и не покинувшая ее инокиня Варвара (Яковлева) были прославлены Русской Православной Церковью в сонме Новомучеников Российских.

Вера Глазунова. “Перед казнью. Великая княгиня Елизавета Федоровна, инокиня Варвара, члены императорской фамилии. Алапаевск, 1918 г.”

И последний штрих. В усыпальнице храма св. Марии Магдалины в Иерусалиме, где более 60 лет (до перенесения в подклети храма) покоились мощи Елизаветы Феодоровны, с августа 1988 г. находится прах еще одной Дармштадтской принцессы — Алисы Греческой, дочери Виктории Баттенбергской. Приняв Православие в Греции в 1920 г., Алиса, жена наследника греческого престола принца Андреа, всю жизнь подражавшая своей тетке Елизавете Федоровне, пыталась устроить в Греции общину диаконис по образцу Марфо-Мариинской обители. Но не смогла. Оказалось, что духовный подвиг Елизаветы Федоровны возможен только в России.

СПРАВКА 

В царствование Александра II идея Екатерины II о налаживании семейных связей Романовых с государями Северной Европы получила свое воплощение, причем через тот же Гессен-Дармштадтский дом. Старшая из дочерей герцога Людвига IV Гессенского, принцесса Виктория, была супругой принца Баттенбергского, маркиза Милфорд-Хэвен. Другая дочь герцога, Елизавета Федоровна, стала женой великого князя Сергея Александровича, третья — принцесса Ирена — женой Генриха-Альберта-Вильгельма Прусского, брата германского императора Вильгельма II. А младшая, Алиса, принявшая в православии имя Александры Федоровны, вышла замуж за Николая II.

***

Дармштадтские браки упрочили связи Романовых и с английским королевским домом, поскольку Людвиг IV, отец Александры Федоровны и Елизаветы Федоровны, был женат на Алисе, дочери королевы Виктории. Его старший сын, герцог Эрнст-Людвиг, был женат первым браком на Виктории-Мелите Саксен-Кобург-Готской, дочери герцога Эдинбургского и великой княжны Марии Александровны. После развода Виктория-Мелита вышла замуж за старшего сына великого князя Владимира Александровича Кирилла. После революции он эмигрировал во Францию, где в 1924 г. был провозглашен императором в изгнании, а Виктория-Мелита — соответственно императрицей Всероссийской.

Пётр Стегний

ФОМА

http://klin-demianovo.ru/http:/klin-demianovo.ru/analitika/98084/darmshtadtskie-printsessyi-pri-russkom-dvore/

Смотрите также: Судьба сестер Николая II. Великие Княгини Ольга Александровна и Ксения Александровна

Иверская Матерь Божия.

Иверская икона (которая сейчас хранится на Афоне) в IX веке находилась у одной благочестивой вдовы, жившей близ города Никеи. При императоре Феофиле (829 - 842) иконоборцы, уничтожавшие святые иконы, пришли в дом этой христианки, и один воин копьем ударил по образу Богородицы. Тотчас из пораженного места потекла кровь. Вдова, боясь уничтожения святыни, пообещала императорским воинам деньги и просила их до утра не трогать икону. Когда они ушли, женщина вместе с сыном (впоследствии афонским иноком), для сохранения святой иконы опустила ее в море. Икона, стоя на воде, приплыла к Афону. Афонские иноки, несколько дней видя в море огненный столп, восходящий до неба, пришли к берегу и нашли святой образ, стоящий на воде. После молебна о даровании монастырю явившейся святыни благочестивый инок Иверского монастыря святой Гавриил Грузин(память 12 июля), по повелению Божией Матери, явившейся ему во сне, пошел по воде, принял святую икону и поставил в храме. Однако на следующий день икона была обретена не в храме, а над воротами обители. Так повторялось несколько раз, пока Пресвятая Дева не открыла святому Гавриилу Свою волю во сне, сказав, что не желает быть хранимой иноками, а хочет быть их Хранительницей. После этого образ был поставлен над монастырскими воротами. Поэтому святая икона называется Портаитиссою,

DZĪVAIS ŪDENS - par Jēkabpils Sv.Gara klosteri, LTV Province raidījums.

Cik garīgi saturīga informācija ir šajā jaukajā filmiņā. 
Patīkamu skatīšanos!

               

В гостях у сына Персидского царя- Святаго Онуфрия Великого в Польше

Какая велия милость было для меня побывать в этом необыкновенном месте- святом монастыре святаго Онуфрия. Такая забота о людях, которые приезжают, все батюшки такие добрые, и простые люди, но великие в своей Христовой жизни. Такое чувство, что сам святой Онуфрий всех встречает и каждому помогает- особенно почувствовала как у него дома, после послушания дворника, когда надо было вычистить всю территорию монастыря. После этого уже по монастырю ходишь как по своему родному дому. Нельзя это рассказать, это можно только ощутить в себе глубоко в душе, что святой Онуфрий рядом с Тобой. Там есть луг, на котором по середине, построен храм Святяго духа, и там растёт много трав. Так я собрала мяту, и так и назвала -мята Святаго Онуфрия, и привезла себе домой. Большое спасибо настоятелю архимандриту Афанасию и всем братьям монастыря, и всем трудникам, и также и монахиням за Ваше гостиприимство! .

Maria Bertschy

Беседа с архимандритом Афанасием (Носом), наместником монастыря прп. Онуфрия Великого в Яблечне (Польша) Архимандрит Афанасий (Нос) совмещает два церковных послушания: он наместник известной обители Прп.Онуфрия в Яблечне и благочинный всех православных монастырей в Польше. Несмотря на то, что количество монастырей здесь сравнительно невелико, Польской Православной Церкви есть, чем гордится. «Монастыри в Польше свидетельствуют о том, что наша Церковь жива, -полчеркивает отец Афанасий, – Хотя монахов не тысяча, а около ста, мы можем говорить о росте».                                                                               

– Монастырь во имя преподобного Онуфрия Великого в Яблечне – единственный православный монастырь Польши, имеющий статус ставропигиального. Первое, что видит человек, приезжающий сюда, – это надпись у ворот обители, гласящая, что этот монастырь непрерывно с XV столетия хранит истинную православнyю веру. 

Отец Афанасий, а как возник монастырь? 

О возникновении монастыря рассказывает предание. Оно повествует о том, как икона святого Онуфрия Великого – покровителя нашей обители – прибыла по реке Буг. А еще до этого святой Онуфрий явился рыбакам и предсказал, что на этом месте будет славиться его имя. Через какое-то время те же рыбаки нашли в реке икону святого – они восприняли это как исполнение пророчества. По преданию, они и стали первыми монахами. Это было где-то в начале XV столетия, может быть, даже и раньше – точное время неизвестно. Собственно историю монастыря мы ведем с 1498 года: тогда уже действующему монастырю жители города Брест подарили Евангелие, на котором и указан этот год. Других документов не было, поэтому мы и приняли 1498 год за год начала истории монастыря.

А потом происходили события, которые сильно повлияли на судьбу монастыря. Hа территории обители находятся памятники, посвященные двум из них: памятник православным жертвам Брестской унии и крест в память об операции «Висла». Чем были эти исторические события для живущих здесь православных христиан? 

Брестская уния, особенно здесь, на этой земле, была трагедией для православных. Почему?Даже если с самого начала намерения объединить две Церкви – Восточную и Западную – могли быть и благими, то сам процесс объединения осуществлялcя недолжным образом. Это было принуждение. Это была полная делегализация Православной Церкви в Речи Посполитой. Православие перестало существовать как Церковь, как вероисповедание. Были тысячи жертв, которым в 400-летнюю годовщину унии мы поставили памятник. Одним из главных защитников православной веры в то время был преподобномученик Афанаcий Брестский. Он был игуменом монастыря в Бресте, много раз ходил в Варшаву, обращался к правительствy – даже не с тем, чтобы защищать Православие, а чтобы просто напоминать о том, что в Речи Посполитой не только католики, но и миллионы православных. Именнo поэтому он был убит иезуитами; его смерть – свидетельство того, как православных христиан преследовали. 

 Отец архимандрит, при постриге вас нарекли в честь преподобномученика Афанасия Брестского?

Да. Я попал в монастырь как раз в 400-летнюю годовщину унии и получил имя Афанасий – в честь брестского святого. 

А что стало с монастырем во времена унии? 

Монастырь святого Онуфрия Великого в Яблечне был единственным монастырем на этой пограничной тогда территории, который остался верным святому Православию. Даже такие большие монастыри, как Почаевская лавра, Супрасльская обитель, не говоря уже о небольших монастырях и приходах, приняли унию. Яблочинский монастырь остался единственным сохранившим православную веру.

На территории монастыря установлен крест и в память об операции «Висла». 

Это событие уже намного более позднего времени. Крест установлен в память о православных, выселенных отсюда, хотя выселяли и украинских униатов, и лемков из Прикарпатья, из окрестностей Санока, Жешува, Перемышля. 

Для нас, православных, это было как какое-то варварство – варварство в ХХ веке! Только что закончилась война, все хотели мира и нормальной жизни. Но вдруг неожиданно стали выселять тысячи украинцeв, которые здесь, нa этой землe, были в большинстве православными. Их отправляли на запад или север Польши – на «возвращенныеземли». Их хозяйства конфисковывались; у них было только два часа, чтобы собраться в дорогу, чтобы хоть что-то взять с собой. Им пришлось заново налаживать свою жизнь в другом районе страны. Эти люди на десять лет были лишены права приезжать сюда даже в гости. B 1956 году наступила «оттепель» – и им разрешили вернуться. И они возвращались. В нашем монастырском приходе практически все вернулись. Но здесь их дома были уже заняты другими. И им пришлось выкупать их собственные дома или строить новые. Это было настоящей трагедией. Крест, который стоит у нас в монастыре, поставлен в 60-ю годовщину этих событий.

Трагична и судьба святого, мощи которого хранятся в вашей обители, – мученикa Игнатия Яблочинского. 

Эта история относится ко времени Второй мировой войны. Мученик Игнатий был здесь монахом. Bо время войны, летом 1942 года, группа гитлеровцев напала на монастырь и без какой бы то ни было причины принялась его грабить, поджигать здания. Тогда многое сгорело: корпус, где были кельи монахов и трапезная церковь, библиотека, архив, настоятельский корпус. Уцелели только колокольня, главный храм и гостиница для паломников. И уцелели эти здания благодаря монаху Игнатию. Его послушанием в монастыре было звонить в колокола на службу. Он, видя грабеж и поджог, несмотря на смертельную опасность, забрался на колокольню и стал звонить, призывая людей тушить пожар. Он был зверски убит гитлеровцами. Это видели дети, которые в то время приехали из Варшавы в монастырь на каникулы. Когда собирались материалы к его прославлению, некоторые из них были еще живы и свидетельствовали о том, как жестоко он был убит. Святого Игнатия прославили как мученика за православную веру, вместе с мучениками Xолмскими и Подляшcкими, в 2003 году. 

Сегодня монастырь выглядит красиво, нет следов того разрушения. Обитель отреставрирована, на стенах храма – замечательные фрески; кругом цветы, ухоженные дорожки. – Мы благодарим Господа, святого Онуфрия и добрых людей, которые помогли отреставрировать монастырь. Нас, монахов, немного – всего десять человек, но мы с радостью исполняем те послушания, к которым мы призваны.

Какова сегодня жизнь в монастыре? 

Я скажу очень просто: мы живем жизнью монахов. Это значит, что каждый день в 5:30 мы просыпаемся, в 6 утра у нас братский молебен, потом утреня, часы, Божественная литургия. В 18:00 вечерня, повечерие с акафистом Божией Матери; по пятницам – акафист святому Онуфрию. Таков наш обычный день. Конечно, у каждого монаха свое послушание: у нас сад, много ульев, мы делаем восковые свечи и мед, принимаем паломников и туристов. 

Кто приезжает в монастырь? 

Приезжают люди со всего мира, и не только паломники. Паломниками я называю тех, кто приезжает, чтобы получить какую-то духовую помощь. А остальных я называю туристами. Приезжают разные люди: православные, католики, неверующие, из Польши, из-за границы. – Если столь разные люди приезжают сюда, то что они здесь ищут, что их притягивает? – Есть люди, которые приезжают сюда потому, что здесь монастырь – место молитвы. Другие удивляются, что такие места на земле еще существуют – где время как будто остановилось, где живут по-другому. Они не могут представить себе, что у монаха в келье нет телевизора, что можно посвятить свою молодую жизнь молитве, остаться в безбрачии, не создать семью, всего себя отдать Господу. 

Но я думаю, что все, прежде всего, ищут душевного покоя – хотя бы на минуту. И они, наверное, это получают, потому что некоторые из них возвращаются в монастырь. У нас можно остановиться в гостинице для паломников. И есть люди, которые приезжают каждый год хотя бы на несколько дней, чтобы вместе с нами жить и молиться.

Монастырь расположен на границе с Белoрусcией, в 40 километрах от границы с Украиной. Приезжают оттуда паломники? Есть ли у вас контакты с другими монастырями? 

Конечно. Из Белoрусcии и Украины приезжает много паломников. У нас очень тесные контакты с женским монастырем святителя Николая из Городкa, что на Украине. Мы часто навещаем друг друга. Приезжают и священники из Украины, Белoрусcии, даже из России, хотя это уже подальше. Понятно, что там сотни монастырей, но Яблочинская обитель известна даже среди русских православных. В подтверждение этого скажу, что к 500-летию монастыря Святейший Патриарх Алексий II подарил нам оклад для престола и паникадило. Это был дар Русской Православной Церкви нашему монастырю.

 Приезжают к нам многие предстоятели Поместных Церквей. Не так давно нас навещал патриарх Иерусалимский Феофил III; он прибыл на наш самый большой праздник – память святого Онуфрия Великого. Два или три раза приезжал к нам в обитель патриарх Константинопольский Варфоломей. У нас был и Румынский патриарх, был архиепископ Синая, были и многие другие иерархи разных Поместных Церквей.

Отец архимандрит, вы являетесь еще и благочинным всех православных монастырей в Польше. Какие это монастыри и сколько их?

Из мужских монастырей первый по значимости, конечно, наш Яблочинский монастырь, второй – Пресвятой Девы Марии в Супрасьле, потом монастырь Кирилла и Мефодия в Уйковицах, недалеко от Перемышля, монастырь святого Димитрия Солунского в Саках; также скиты: преподобного Серафима Саровского в Костомлотах и Покрова Божией Матери в Высове-Здруй. Женские монастыри: Святая Гора Грабарка, монастырь Рождества Богородицы в Зверках, монастырь Успения Божией Матери в Войнове, Покровский монастырь в Турковичах и скит в Залешанах. Таким образом, мужских монастырей – шесть, а женских – пять. 

Все эти монастыри, если посмотреть на карту Польши, расположены возле восточной ее границы. Даже если убрать линию границы, сами монастыри могли бы ее составить. С чем это связано? 

Это связано с тем, что там живет большинство православных христиан Польши. Были предприняты усилия создать монастырь во Вроцлавско-Щецинской епархии, на западе Польши, но это не удалось: просто не было желающих поступить в монастырь.

 Сегодня большинство монастырей нашей Церкви – продолжатели традиции, которая раньше существовала; они возрождают традиции тех монастырей, которые прежде были, но сегодня их уже нет, или же обители создаются в тех местах, где особо почитается какая-то икона или святой. 

Многие из этих монастырей были основаны в 90-х годах ХХ века и даже в самое последнее время. Можно в связи с этим говорить о стараниях возобновить православную монашескую традицию в Польше?

Да, конечно. Возобновление монашеской жизни возможно только тогда, когда есть желающие монашествовать. Без этих молодых людей не было бы монастырей. Само создание монастыря епископом или собором епископов не приводит автоматически к тому, что он будет продолжать жить. Необходимы желaющие вести монашескую жизнь. 

Монастыри в Польше свидетельствуют о том, что наша Церковь жива. Хотя монахов не тысяча, а около ста, мы можем говорить о росте. После Bторой мировой войны на территории Польши осталось пять или шесть монахов, а сейчас монахов и монахинь более ста. Даже если наша Церковь по числу верующих и небольшая, но монашеская жизнь возобновилась. Церковь живет, она не умирает, потому что монастыри сохраняют то, что самое важное в Церкви. Ведь где, если не в монастыре, может сохраниться чистота веры? 

Вы видели монашескую жизнь в разных странах мира. Есть ли что-то, чем отличаются монастыри в Польше? 

Я не думаю, что есть какое-то отличие. Конечно, у каждого места свой характер, ведь люди разные. Hо монастырские уставы те же и в России, и в Греции, и в Польше, и в США. Цель монашеской жизни одна – спасение души. Как говорил преподобный Серафим Саровский: «Спаси себя – и тысячи вокруг тебя спасутся!» 

В Польше специфика связана с языком. У нас литургический язык – церковнослaвянский, но проповеди мы говорим на русском, а в монастыре общаемся на польском, потому что мы все граждане Польши. Надо также помнить, что большинство людей в Польше – католики. Мы, как монахи, всегда в рясах, и когда путешествуем – тоже; мы никогда не ходим в мирской одежде. Иногда это вызывает удивление. Просто польские католические священники сейчас редко используют рясы.

Какая задача у монастырей и монахов в современном мире, который так сильно изменился? 

Я скажу еще раз: всегда цель – спасение. Мир меняется, люди меняются, но православная вера – нет. Это не мы должны приспосабливаться к миру, нo мир должен приспособиться к вере. Обстоятельства жизни могут меняться, но стремления человеческой души остаются всегда неизменными. Человек может стремиться только к одному – к полноте, которая есть Иисус Христос. Это самое важное в жизни каждого верующего человека, не только монаха.

 Какая ваша, как благочинного монастырей в Польше, величайшая забота и надежда? 

Я скажy про свою заветную мечту. Я бы хотел, чтобы монастырей и монахов становилось все больше. Для каждой Поместной Церкви существование монастырей очень важно – это полнота церковной жизни. Монастыри с самого началa были местaми, куда люди приезжали, чтобы укрепить свою веру, получить духовное утешение, помощь (беседу или молитву) и чтобы обрести успокоение. Сегодняшний мир не склонен сосредоточиться на духовной жизни, он живет поверхностно, жизнью физической. Сегодня мир занят культом личности, улучшением жизни, но не в духовном измерении, а в физическом. Но ведь Бог – это любовь. А в мятежности современного мира про любовь забывают: много ненависти, зависти, а любви нет. Я думаю, что монастыри – это надежда на то, что эта любовь не умрет.

 С архимандритом Афанасием (Носом) беседовала Магдалена Славиньска специально для Православие.Ru 2 ноября 2011 года

://www.pravoslavie.ru/orthodoxchurches/49616.htm

Предрождественская беседа с «Правмиром»

             

«СПАСАЙСЯ НА ГОРЕ» Фильм о литургии на Эльбрусе

«Жизнь или кошелек, – я бы так эту статью назвал», – смеется автор фильма «Спасайся на горе» иеромонах Игорь.

              

«Почему?!» «А потому, что нельзя служить одновременно Богу и маммоне. Знаете историю Лота?»

История Лота, рассказанная автором фильма

– Лот был праведник, замечательный человек, единственный, кто пошел за своим дядей неизвестно куда, когда Господь сказал Аврааму: пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего в землю, которую Я укажу тебе (Быт.12:1).

Но Лот пытался совместить две несовместимые вещи: жизнь с Богом, – благочестивую, праведную, – и жизнь, как бы мы сейчас сказали, комфортную.

Наступил момент, когда им с дядей стало тесно, Авраам предложил Лоту выбрать сторону, в которую тот пойдет, и Лот выбрал.

А где были самые лучшие, злачные места для пастбищ? Под стенами Содома и Гоморры. Вот там Лот и поселился. Стада его умножались, он богател, торгуя с содомлянами и ведя с ними дела, но, заметьте, старался при этом жить праведно, уединенно, и с ними не смешивался.

Потом, видя богатство этих городов, на страну напали.

И Лот пострадал вместе с содомлянами, – как и они, лишившись своего имущества, был уведен в рабство. Авраам выручил его, освободил, и что же? Лот должен был бы одуматься. Но нет.

Он пошел и поселился уже даже не подле, а прямо в самом Содоме, решив, что спасение – за высокими городскими стенами. Он по-прежнему пытался совместить несовместимое: служение Богу и сытую, удобную, комфортную жизнь, – служение маммоне,

До времени это получалось. А чем закончилось, мы знаем.

Он чуть не погиб с жителями города – ради выгоды, ради торговли. Господь спас его как праведника, вывел из Содома, но все, что Лот нажил, осталось там. Ничего он не смог взять с собою.

И жена его там осталась – оглянулась и стала соляным столпом.

А дочки, когда уже, казалось бы, спаслись, пошли на страшное преступление: напоили своего отца, согрешили кровосмешением и зачали от него детей, – как говорят святые отцы, думая, что никто больше не выжил. Они знали, что совершают, но они выросли в Содоме и считали, что может быть, не так это и страшно, раз нужно продолжить род.

И когда Лот узнал, что случилось, то взялся за голову и убежал от них. О том, что было дальше, Священное Писание умалчивает, но Предание говорит, что Лот вернулся к Аврааму, и тот сказал ему: «Где твои стада? Где твои деньги? Где твое серебро? Твои дочери, твоя жена – где они? Ничего у тебя больше нету. Так иди и заботься теперь только об одном: чтобы не погибла твоя душа». Чем он и занимался в продолжении всей оставшейся жизни, – взрастил древо послушания, ставшее впоследствии Животворящем Древом, на котором был распят Господь.

Такая история. А смысл ее – в том, что никто не может служить двум господам.

Не можем и мы в XXI веке служить одновременно Богу и маммоне.

Пора вернуться на Кавказ

Спасение невозможно без подвига, без утеснения себя, и это – одна из главных тем фильма «Спасайся на горе», в основу которого легла история экспедиции на Эльбрус, предпринятой с тем, чтобы отслужить на вершине самой высокой горы России и Кавказа Божественную литургию.

Восхождение

Мотивы подобных действий не сразу понятны со стороны. Зачем, к примеру, епископ Нарьян-Марский, Преосвященный Иаков идет с экспедицией на Северный Полюс? Зачем некий иеромонах вместе с друзьями карабкается на высочайшую гору Кавказа и России, на вершине которой в палатке, сдираемой яростным ветром, служит, отогрев на пару окаменевшие от мороза просфоры, Литургию, – полным чином, не торопясь, там, где опытные альпинисты не находятся более нескольких минут?

Восхождение духовное невозможно без физических усилий, – можно было бы сказать, что это известная мысль, не будь она известна нам главным образом в теории.

Люди стараются во все привнести комфорт – хотят быть христианами и одновременно жить «как в Европе». Современному христианину, например, ничего не стоит на время разрешить себя от поста, если на него приходится день рождения, да и вообще среды и пятницы сегодня мало кто держит.

«Сегодняшний христианин хочет по-демократически разделить себя между миром и заповедями Евангелия», – пишет Михай Кристя, говоря о том, что «веру свою мы зачастую исповедуем на половину или на четверть, чтобы “не соблазнить” мир, а на самом деле, чтобы не лишиться одобрения мира и дружбы с ним».

Это приводит в том числе и к тому, что пока мы стесняемся быть такими «косными» или «старомодными», как наши предки, исконно христианские земли заполняются людьми, не принимающими Христа и исповедующими совсем другие ценности.

В день славянской письменности и культуры мы с автором фильма иеромонахом Игорем (он в Москве фильм заканчивал) отправились на Красную площадь, где был большой концерт: выступали 2000 хористов. Публика пришла, но не то, чтобы заполнила площадь до отказа – тем более, что накануне прошел сильный дождь. Мокнуть никому не хотелось. Мне по интеллигентской привычке всё не нравилось: и ходившие в небе тучи, и ведущие, и усы у солиста... Вдруг слышу: «А представляете себе, если бы мусульманам дали на Красной площади что-нибудь подобное устроить? Они бы все пришли, - все, что в городе есть. Продемонстрировали бы своё единство. А нам – ничего не надо». И это правда.

Но пора вернуться к фильму, Северному Кавказу и восхождению на Эльбрус, Божие благословение на которое явилось в том числе и в чудесном явлении Иверской иконы Пресвятой Богородицы в храме, где служит отец Игорь.

Явление Иверской иконы

Жил-был один человек, раб Божий Сергий, который все не мог понять, нужно ли ему идти монашеским путем или следует жениться. Была у него любимая икона, Иверской Божией Матери, покровительница монашества, которую он возил с собой, пока несколько лет скитался по Отечеству, но так все устроилось, что в итоге он женился. И он повесил икону в красный угол. И вот однажды явилась ему в тонком сне Пресвятая Богородица и повелела отдать Свою икону в храм святого великомученика Георгия Победносца в Тырныаузе. Он какое-то время медлил – потому что очень любил этот образ, – но, в конце концов, препроводил. И наПреображение Господне икона в храм и пришла. А как раз на следующий день начиналась экспедиция.

Иверская икона Божией Матери, пришедшая в храм накануне экспедиции

Взяв икону с собой, иеромонах Игорь и его друзья – певчий из Москвы Виктор Арчвадзе и профессиональный путешественник Александр Волощук – вышли на восхождение.

Последняя часть которого оказалась очень тяжелой.

Об этом ни слова нет в фильме – как поднявшись на седловину между вершинами, они едва не отступили назад. И как по всей седловине раздавался вой, а животных тут никаких не бывает. И как они молились – «Господи, помоги, Божья Матерь, помоги, все святые, помогите!» – и чуть не плакали, из последних сил взбираясь вверх с тяжелой ношей (палатка, облачение, кадило, все, необходимое для службы, – а в разряженном воздухе каждый грамм имеет огромный вес).   

А о том, как начали служить Литургию, и налетела страшная непогода, будто все окрестные бесы восстали против них, – об этом в фильме есть. И о том, как точно на «Милость мира, Жертву хваления», воссияло солнце, тоже.

Но весь фильм не перескажешь, и все его смыслы в одной статье не передашь.

Поэтому скажем только ещё об одной его теме.

Литургия на вершине Эльбруса

«Горы учат богопознанию. Белизна ледников, ослепительная при солнечном свете, как поверхность огромных зеркал, и отливающая голубизной в лучах зари, – это образ души, погруженной в молитву и созерцание, в которой отразился Фаворский свет Преображения, свет, который делает душу ангелоподобной и прекрасной», – пишет архимандрит Рафаил (Карелин), чьи слова вы тоже услышите в этом фильме). Лучше отца Рафаила, называющего Кавказ «троном Божества», о горах, пожалуй, никто не писал.

И когда смотришь на мир с вершины горы, то видишь его совсем по-другому.

Вон, цепляя облака, высятся рубленые скалы Северного Кавказа. За ним, до самого Белого моря, простирается Россия. С другой стороны, за главным Кавказских хребтом, лежит Грузия – древняя Иверия, первый Удел Божией Матери. В хорошую погоду с вершины Эльбруса можно разглядеть Черное море.

«Здесь, у Главного Кавказского хребта, мы представляем себя стоящими у амвона. Если всю Россию представить храмом, то, несомненно, ее амвоном станут предгорья Кавказа, потому что там, за хребтом, за Кавказом, находится Алтарь: Святая Земля», – любит повторять епископ Пятигорский и Черкесский Феофилакт.

А все вместе – Божий мир. В который мы пришли, чтобы служить Богу, а не себе и маммоне.

Так что, пожалуй, жизнь, а не кошелек.

Вид на Эльбрус от часовни на вершине Чегета, воздвигнутой матушкой Екатериной, вдовой убиенного иерея Игоря Розина

Анастасия Рахлина

http://www.pravoslavie.ru/jurnal/61990.htm